Что в имени?
Cлужбы безопасности используют новые программы распознавания имен
В 1990 ГОДУ гражданин Пакистана Мир Аймал Канси воспользовался альтернативной транслитерацией своей фамилии с языка урду – Каси, чтобы получить американскую визу в консульстве США в Карачи. Канси прилетел в Америку и остался там после окончания действия визы. Затем он посетил посольство Пакистана, где ему выдали другой паспорт, причем в фамилию волшебным образом вернулась потерянная буква «н». Используя новые документы, Мир Аймал получил разрешение на работу и водительские права, купил оружие и спланировал убийство пятерых сотрудников ЦРУ. Двоих он убил  возле здания штаб-квартиры спецслужбы. В течение четырех лет Канси находился в розыске и лишь в 2002 году был пойман и казнен.
Случившееся – яркий пример того, как простой вопрос перевода имен собственных дает преступникам и террористам массу возможностей ввести в заблуждение спецслужбы. По данным ФБР, Канси также использовал написание Мир Аймал Канки, Мир Аман Кази, Амиал Кхан и Моххамед Алам Каси. Имя Моххамед – дополнительный источник головной боли для служб безопасности: существует более 15 вариантов его транслитерации с арабского на английский. А если пересчитать способы написания этого слова на 160 языках, использующих латиницу, то можно обнаружить около 200 разновидностей. Перемещение имен собственных из одного языка в другой – всегда весьма сложная операция.
Например, в Индонезии имя и фамилию можно обозначить сразу одним словом. Европейцы зачастую неверно именуют жителей Китая и Кореи (хотя выходцы из этих стран все чаще берут европейские псевдонимы). Так, популярная китайская фамилия Чжу (в английском Zhou) может превращаться в Жу, Чу, Чоу или Чау (Jhou, Joe, Chou или Chow), а иранское Джафари (Jafari) в Германии легко трансформируется в Дьяфари (Djafari)  или Дшафари (Dschafari). Другое иранское имя — Шахрам (Shahram) немцы превратят в Шарам (Scharam), а французы – в Чахрам (Chahram).
Подобные разночтения, несомненно, снижают эффективность работы спецслужб по предотвращению терактов. Дабы обмануть органы правопорядка, многие террористы используют альтернативные (но лингвистически верные) варианты своих данных. «Это очень популярно, особенно в исламском мире, – говорит Денис Лормель, бывший директор отдела финансирования контртеррористических операций ФБР. – Преступникам известно, что подобные слова имеют много разновидностей перевода. Они просто выворачивают свою фамилию наизнанку».
Однако программное обеспечение в этой сфере стремительно развивается. Появились специальные программы, способные учитывать тысячи возможных вариантов транслитерации таких имен, как Мохаммед бин Абдул Азиз бин Абдул Рахман Аль-Халифа, во время поиска по базам данных и спискам разыскиваемых преступников. Поток инвестиций хлынул в эту отрасль в 2004 году, когда комиссия по расследованию терактов 11 сентября выяснила, что преступники пользовались альтернативными переводами своих данных, усыпляя бдительность спецслужб. По рекомендации комиссии правительственные учреждения начали латать дыры, вызванные неэффективной работой идентифицирующих программ. Инвестиционное подразделение ЦРУ стало активно сотрудничать с компаниями-разработчиками – об этом сообщил бывший сотрудник управления, выбиравший объекты для финансирования. По его словам, сегодня в правительственных учреждениях применяются более надежные системы.
Имя в обмен на имя
«Одна из наших основных проблем – множество вариантов одного имени», – говорит Майкл Шийер, с 1996 по 1999 год возглавлявший расследование по делу Усамы Бен Ладена. Он рассказал, что аналитики проделали гигантскую работу. Особенно сложно было систематизировать информацию на арабском: в результате получались огромные списки, и каждый пункт приходилось отслеживать по базам данных. Трудность представляли и такие слова и звания, как «бин» (bin означает «сын», другие способы написания: ben, ibn), «абу» (abu – «отец», можно записать как abou), «шейх» (sheikh, «глава рода», еще встречаются варианты: sheik, shaikh, shaykh, cheik и cheikh) и «хаджи» (haji, «совершивший паломничество в Мекку», аналогичные: hajj, hajji, hadj, haaji, haajj, haajji и haadj). Частица «аль» (или «эль») пишется в документах слитно, раздельно, через дефис или не пишется вовсе. Некоторые варианты звучания сильно различаются. Так, в испанском языке слово «шейх» (sheikh) выглядит как jeque. Если англичане популярное арабское имя Улед знают как Wled, то по-французски уже получается Ould.
Масла в огонь подливают и бюрократы со своей извечной любовью к сокращениям. В результате даже самые компетентные офицеры спецслужб теряются в догадках. Сумеют ли сотрудники российской и узбекской служб безопасности одинаково записать кириллицей фамилию непальского террориста? Заметит ли ошибку итальянец, получивший информацию от коллег из России?
Идентификация усложнилась с конца 2001 года, когда развернулась масштабная борьба с терроризмом. Аналитики получили доступ к базам данных разных стран, но обнаружить нужные записи оказалось непросто. Так, португальскому военному, не знакомому с правилами транслитерации имен из устных источников в голландском языке, будет трудно воспользоваться материалами из Нидерландов. Резко возросло и число сотрудников, занятых сбором и обработкой информации: многие новички не прошли соответствующей лингвистической подготовки. Увеличился объем сведений о подозреваемых, но многочисленные разночтения, возникшие как вследствие действий террористов, так и в связи с ошибками спецслужб, затруднили их анализ.
Шийер говорит, что к концу 2004 года, когда он уволился из ЦРУ, системы идентификации начали работать более качественно, а стражи порядка теперь активнее вкладывают средства в современные технологии – за одним обидным исключением. Компьютерные программы, применявшиеся в Госдепартаменте США, оказались в буквальном смысле слова архаичными по сравнению с техническим оснащением других подразделений. Это было большой недоработкой, ведь именно Госдепартамент выдает паспорта и визы для въезда в Америку.
Если у террориста или преступника возникают опасения, что его подпись «засвечена», он выбирает новую (лингвистически корректную) транслитерацию и затем шаг за шагом легализует ее. Сначала используются простые документы – например, карточка на посещение спортивного зала или соглашение об аренде. Затем можно законно оформить более сложные удостоверения: водительские права или заверенный у нотариуса перевод свидетельства о рождении. А они, в свою очередь, открывают путь к главному призу – новому паспорту и визе.
«Это целый комплекс сложных проблем», – говорит Филипп Зеликов, исполнительный директор комиссии по расследованию терактов 11 сентября. В ходе работы комиссии выплыло множество случаев, когда террористы вводили органы безопасности в заблуждение, используя трудности перевода. Но сегодня, по словам господина Зеликова, удалось исправить большинство недоработок в этой области. Другие эксперты тоже подтверждают, что Госдепартамент теперь использует более совершенные методики.
Никто точно не оценивал, сколько программ идентификации продано в мире. Правительственные агентства и компании обычно отказываются называть точные цифры, но специалисты в этой сфере говорят, что объем продаж значительно вырос. Сэм Кароба из First Capital Technologies заявляет, что спрос на продукцию его фирмы в течение трех последних лет ежегодно удваивался. Среди клиентов First Capital Technologies – Министерство обороны США и около 20 правительственных учреждений. Подобными разработками занимаются примерно 25 компаний в Штатах и еще несколько – в Европе.
Чем длиннее становятся списки подозреваемых в совершении терактов и чем интенсивнее развивается международный туризм, тем выше спрос на идентифицирующие программы. Они ограничивают преступникам возможность получать образование, покупать недвижимость, оружие, химикаты и другие потенциально опасные товары. Многие почтовые операторы на основании подобных списков проверяют посылки.
Сфера финансовых услуг также осваивает новые программы. Этого требуют центральные банки и финансовые организации многих стран. Отдел контроля иностранных активов при Министерстве финансов США стал одним из крупнейших в мире пользователей системы распознавания имен. С помощью подобных технологий составляются списки разыскиваемых преступников, поступающие в сотни банков по всему миру, а производители кредитных карт пресекают попытки получить кредитку по измененной фамилии (ее сопоставляют с адресом, датой рождения и другими данными). Разработчики и пользователи неохотно обсуждают стоимость новинок. Но представители британской компании OMS Services заявляют, что правительственные учреждения платят за систему NameX гораздо больше, чем коммерческие клиенты, которым она обходится в 50 тысяч долларов.
Идентифицирующие программы становятся все совершеннее и выполняют множество разных функций. Разработки Identity Systems применяются в более чем 200 правительственных учреждениях по всему миру. С их помощью можно не только найти человека в списках разыскиваемых преступников, но и отследить скрытые связи — например, неоднократные совместные перелеты двух лиц (даже если в салоне самолета люди сидят раздельно).
Номера и цифры
Принадлежащая IBM компания GNR специализируется на методиках, которые обогащают фамилию дополнительной информацией, основанной на демографических данных. Например, можно получить предположение о возможном месте рождения человека. Имена и звания могут дать ключ к дате рождения, профессии и иммиграционной истории. Программы GNR также исправляют поврежденные транслитерацией записи, если оригинал на родном языке потерян. Они генерируют возможные варианты написания, указывая вероятность ошибки. Благодаря этому сотрудники спецслужб могут запросить о личности преступника его родную страну (например, Афганистан). GNR продает свои разработки разведслужбам и правоохранительным органам. Австралия, Израиль и Сингапур проявили особую заинтересованность.
Программа распознавания имен – лишь одно звено в цепи мер по борьбе с терроризмом. Однако именно она может сыграть ключевую роль, позволив аналитикам собрать воедино обрывки информации. Что в имени тебе моем? Ответ на этот вопрос может оказаться весьма неожиданным.